Муся
Бакинская пересыльная тюрьма. 1937 год
Ее звали Муся.
Я встретилась с ней в тюремной больнице.
Пересыльная тюрьма на Баилове была в то время переполнена людьми очень отличными друг от друга: члены партии и беспартийные, вчерашние ответственные работники и скромные служащие, люди искусства и рабочие, жены и просто члены семей «врагов народа».
При всех отличиях, одно было общим для всех – потрясение от внезапного бедствия, обрушившегося на нас.
– За что?
– Зачем?
– Кому и для чего это нужно?
– Когда же это все разъяснится?
Вот вопросы, которые мучили нас всех.
Но среди всех категорий, была одна, с трагизмом положения которой не могло сравниться ничто – матери, разлученные со своими детьми, о судьбе которых они ничего не могли узнать.
Когда я впервые встретилась с этими женщинами, мое несчастье потонуло в безмерности их беды и отчаяния.
С одной из них я встретилась в тюремной больнице.
Небольшого роста, с чудесными темно-карими глазами, Муся сразу тронула меня своей кротостью и в то же время мужеством, с которым она переносила свою болезнь – у нее открылся туберкулёз легких, которым она когда-то болела.
Каждые вечер у нее поднималась высокая температура. Сгорая, она тихо, без стона лежала удивительно красивая с лихорадочным румянцем и блестящими темными глазами.
Мы сразу потянулись друг к другу, и как только я смогла подниматься, я уже не отходила от нее.
Тихим голосом Муся рассказывала мне печальную повесть своей жизни.
После неудачного замужества, она совсем молодой, осталась одна с двумя детьми и всю себя посвятила им.
Она работала в больнице и чтобы обеспечить семью взяла полторы ставки, хотя от переутомления стала хворать.
Однако и к ней пришло личное счастье – ее полюбил добрый, по-настоящему преданный человек, который и детям ее стал любящим отцом.
Их счастью не суждено было длиться долго.
Арестовали Мусю в 1937 как бывшую жену «врага народа», то есть ее первого мужа, хотя они давно были в разводе.
Когда Петр – ее второй муж – вернулся из командировки, он не нашел дома ни Мусю, ни детей.
Все, что ему удалось узнать, это что сразу после ареста Муси детей отправили в какой-то детдом.
Муся показывала мне письма, которые Петр писал в тюремную больницу.
В простых, но удивительно проникновенных словах этих писем, звучали любовь, отчаяние, боль, стремление ободрить Мусю.
Все его попытки добиться свидания с тяжело больной женой, узнать куда увезли детей наталкивались на глухую стену, казенное равнодушие.
Отдельные строчки из его последнего письма по сей день живы в моей памяти.
«Мусенька, солнышко мое, я наверное скоро последую за тобой. Мне уже пригрозили арестом, если я не прекращу своих хождений к ним … »
«Мусенька, я не перестаю разыскивать Васю и Светочку. Мне только сказали, что их увезли в среднюю полосу России в детдом. Я обязательно разыщу их … »
И тут же прорывалось отчаяние:
«Мусенька, я пересмотрел нашу конституцию, все наши законы и нигде не нашел, что может быть такое, что сотворили с нами».
… сотворили с нами …
Прошло много лет, но рассказ Муси о том, как во время ареста от нее отрывали кричащую, захлебывающуюся в слезах Светочку и сегодня отзывается пронзительной болью в груди.
Муся умерла… А дети?
Кому и зачем понадобилась смерть в тюрьме этой кроткой доброй женщины?
Во имя чего обрекли детей на сиротство?
Нет Ответа.